Вот уже 40 лет как отношения между Америкой и Китаем определяют мировую политику. Последние 5-10 лет стали периодом осознания обеими сторонами степени политического и экономического конфликта в транснациональном измерении. Приход к власти Джо Байдена в США послужил точкой отсчета нового курса относительно Пекина. Изменения в дипломатии Вашингтона и Пекина, а также новые вызовы региональной политики Китая обсудили с историком, доцентом кафедры новой и новейшей истории зарубежных стран исторического факультета Киевского национального университета имени Тараса Шевченко, главой Украинской Ассоциации Американистики Макаром Тараном.
Как бы Вы охарактеризовали нынешний этап американо-китайских отношений?
Отношения между двумя великими мировыми державами достаточно сложный комплекс взаимозависимости, в экономике и торговле прежде всего. Но как не парадоксально, в то же время достаточно и даже кардинально противоположные ценностные установки, как в видении государства и общества, так и международной архитектуры становятся всё более явными. Это противостояние двух моделей развития. Каждая сторона видит свой опыт универсальным и таким, который глобально значим.
Особенно ярко это отобразилось в последний период, который совпал с приходом во власть в Китае представителя поколения т.н. «коммунистов-глобалистов» Си Цзиньпина и президента США Дональда Трампа, который пытался параллельно реализовывать две задачи, как бы на первый взгляд противоречащие друг другу – прагматизировать внешнюю и глобальную политику Америки в плане ее большей направленности на экономические интересы США. И вместе с этим активно выстраивать антикитайскую систему противовесов, «назначив» Китай не просто глобальным конкурентом №1, но и в значительной степени причиной социально-экономических проблем США.
Уже можно сделать выводы, что тактика прямого давления на Китай не принесла каких-либо значительных уступок со стороны Пекина. Современный Китай Си Цзиньпина ни в каком случае не может и не будет идти на уступки перед односторонними требованиями. Как это прочитывается из контекста внешнеполитических заявлений новой американской администрации, США Байдена будут проводить более взвешенную стратегию касаемо Китая и, в частности, фактора Китая в «утечке американских технологий». Парадигма либерального интернационализма не будет так кардинально пересматриваться, как при Трампе. Скорее это будет сдержанный интернационализм в канве американских интересов. Своеобразный гибридный подход крайностей трампизма и веры в либерализм. Который уже имеет рабочее название «конструктивный реализм». Но многое будет зависеть все-таки от того, насколько Байдену удастся поставить экономику США на трэк повышенной международной конкурентоспособности. И также характер американо-китайских отношений будет зависеть и от консолидированной позиции Европейского Союза. Мы видим, что в случае такой координации между Вашингтоном и Брюсселем Китай, требуя, естественно что-то взамен, готов на уступки.
Какой видит Америку современный Пекин?
Для современного Китая, в плане выполнения экономических задач в том числе, уже как раз очень важна стабильная и прогнозируемая мировая экономическая система. Углубление экономического присутствия во всех уголках мира для Китая, как когда-то и для США, имеет многочисленные экономические дивиденды. Безусловно, экономика проецируется и на политику, повышая вес Китая на мировой арене и в рамках международных институций.
Китай порой резко критиковал отказ Трампа от продолжения политики под общим названием «конструктивного вовлечения» (constructive engagement), которую сами же Соединённые Штаты фактически проводят с момента начала нормализации первой половины 1970-х гг. В своё время Вашингтон надеялся, что через полноценные взаимодействия на всех уровнях и интеграцию Китая в мировую систему последний станет «responsible stakeholder». Но Пекин удачно блокировал все попытки американских политиков влиять на свою политико-идеологическую систему. В то же время извлекая максимум экономической выгоды из доступа к рынкам и технологиям ведущих стран.
Китай продолжает настаивать за сосуществование разных систем – т.н. концепция «параллель, но без противоречий». В то же время курс Си Цзиньпина – самодостаточность и минимизация влияния Вашингтона на китайскую экономику и финансовую систему. Китайский тезис про «экономику двойной циркуляции» подразумевает переход от экспортозависимой формы до большего внешнего потребления как долговременного драйвера экономического роста. Привлечение в Китай инвесторов, в том числе и американских, остаётся на повестке дня, но делать это возможно только на китайских условиях. Полупроводники – одна из первых отраслей, где Китай пытается не зависеть от импорта и скорее всего ему это удастся.
Что сейчас происходит в Южно-Китайском море?
Южно-Китайское море превратилось в своеобразную платформу проверки намерений Китая и США и одновременно сигналов друг другу. Без преувеличения можно сказать, что именно в этом регионе военно-конфликтный сценарий локального столкновения выглядит не так уж и нереалистично. Американский флот под предлогом свободы навигации постоянно патрулирует участки возле спорных островов.
Китай, в свою очередь, отвечает традиционным гибридным непрямым способом – укрепляет острова, намывает, увеличивает свой военно-морской и воздушный потенциал, постоянно сопровождает американские корабли, проводит манёвры и учения. Бывали и немного саркастические случаи, когда пытались захватить американские подводные лодки «рыбацким» способом.
Для Пекина, этот регион особенно важен во многих плоскостях: это и контроль выхода в океан и превращения своего флота в полноценный Blue water fleet, — океанский с глобальной проекцией. Это также и решение «тайванского вопроса», сужение пространства вокруг острова. Некоторые аналитики стратегического плана даже делают вывод о том, что Тайвань и Южно-Китайское море – последний бастион превращения Китая в глобального военно-морского игрока.
Не следует забывать, что, хотя и меньшими по влиянию игроками, но которые потенциально в качестве противовеса Китаю в регионе выступают на стороне США являются Тайвань и Вьетнам. Они в свою очередь также часто готовы демонстрировать свою значимость и интерес.
Про что может свидетельствовать присутствие представительницы Тайваня на инавгурации Джо Байдена?
Впервые иннаугурационный комитет формально пригласил представителя острова. Это сигнал, что отношения будут сильными. Далее была встреча с помощником по делам Восточной Азии и Тихого океана госсекретаря США. Это можно расценивать уже как индикатор того, что контакты с Тайванем на высшем политическом уровне при администрации Байдена продолжатся.
Безопасность и поддержка острова гармонично вписываются в «картину мира» Байдена, где для Америки важно партнерство демократий – в качестве гарантий мира и стабильности. Кроме этого, также важно помнить, что неафишируемые обязательства США касаемо поддержки безопасности Тайваня в т.ч. посредством продажей вооружений – очень важный знак другим американским военно-политическим партнёрам и союзникам в действенности американских обязательств, а также внимания к ним.
Какие направления в украино-китайских отношениях можно считать перспективными, учитывая, что 2021 МИД Украины объявил годом Азии?
Практически все направления. Китай уже выступает как инвестиционный и технологический донор для нашей страны. Но также очень важно уметь адаптировать инвестиции, превращать их в собственный производственный потенциал, как это делал Китай. И для этого нужна соответствующая политика, понимание приоритетов. Тут могут быть и преференции для китайских инвесторов, например, в тех отраслях, например, где раньше доминировал российский капитал.
Пускай это и звучит немного примитивно-утилитарно, но китайские инвестиции в Украину в том числе могут поднять цену для России любых военных действий против нас. Хотя в этом плане не нужны крайности, ибо инвестиции США и европейских стран тоже являются еще в большей степени одним из сдерживающих факторов для Путина.
Я не владею тонким пониманием общей ситуации в украинской экономике, но если у нас отсутствует инвестиционный и уже часто технологический стартовый потенциал, то почему бы государству не поддержать идею совместных предприятий с производственной базой в Украине и доступом к китайскому рынку одновременно.
Какова роль Индии в современной внешнеполитической доктрине Китая?
Своеобразным идеалом внешнеполитического позиционирования Индии всегда было положение страны, как самостоятельного центра силы, который и играл на балансе интересов и был одновременно его творцом. С появлением во главе страны Нарендры Моди и БДП Индия всё более активно проводила эту линию, представляя себя также в качестве одной из ведущих сил современного миропорядка, одну из цивилизационных осей современности.
Для уже бывшей администрации Дональда Трампа включение Индии в антикитайскую игру стало одним из приоритетов. Это повысило международную значимость Дели. Кстати говоря, идея новейшего «шёлкового пути», высказанная в свое время еще госсекретарем Хиллари Клинтон как политического контр-сегмента экономических и технологических потоков, которые должны бы были отвлечь или оттянуть от интенсивного партнёрства с Китаем страны региона, прежде всего базировалась на партнёрстве с Индией (и Японией). Трамп также выступил с предложением включить Индию в число участников расширенной G-7. Было подписано соглашение о военно-техническом сотрудничестве между Индией и США.
Естественно, в условиях конфронтации с США конструктивные отношения с Индией для Китая стали очень важны. Индия наверное самая важная страна с точки зрения подключения к проекту «Один пояс, один путь». Хотя Моди скептически отзывался об этой инициативе, но тем не менее в Индии на сегодняшний день реализуются несколько проектов Азиатского Банка Инфраструктурных Инвестиций. Поэтому Китай с одной стороны очень жёстко демонстрирует, что только его видение контура границы с Индией исторически верно. С другой – Пекин всегда готов сделать если не шаг назад, то хотя бы в сторону чтобы не заводить отношения с Дели в русло конфликта и «холодной войны».
Какая вероятность того, что произойдет обострение ситуации на индийско-китайской границе ближайшее время?
Как раз в последнее время мы наблюдаем отвод войск из районов озера Пангон и регионе Ладакх. Обострение может быть вызвано или действиями индийской стороны как на границе, так и в отношении Пакистана или же каких-то враждебных действий Дели в отношении Бирмы (что вряд ли предвидится). Военное позиционирование и вопрос границы для Китая и для Индии также имеют в внутриполитическую проекцию – это демонстрация жёсткости и готовности к силовым решениям соответственно в отношении Синьцзяна и Кашмира.
Какой будет политика Китая с ближайшими соседями (Вьетнам, Республика Корея, Япония), учитывая желание последних уменьшить американское присутствие в регионе?
Страны региона в настоящее время взяли курс на своеобразное балансирование между военно-технологическим партнёрством с США и развитием экономического и технологического сотрудничества с Китаем. И в Пекине этот тренд четко понимают на всех уровнях. Китаю вряд ли удастся эту квази-систему как-то переломить в свою сторону. Ибо в то же время Пекин демонстрирует существенную ассертивность, в частности, в Южно-Китайском море, что расценивается данными странами как угроза стабильности функционирования как-минимум внешнеэкономических связей.
Китай безусловно будет углублять экономическое и технологическое проникновение в эти страны, и в этом достиг уже значительных успехов. Но эти страны также внимательно следят за американо-китайскими отношениями, которые служат в качестве индикатора приоритетов. И также нужно помнить про историческую память, которая достаточно широко представлена во внутриполитическом дискурсе. И для Вьетнама, для Японии и Республики Корея Китай в определенное время был врагом. Впрочем, как и для США. Поэтому такая диверсификация приоритетов выглядит вполне себе закономерно.
Беседовал историк и журналист Егор Брайлян
Подписывайтесь на наш телеграм-канал. Инсайды о Китае — без лицемерия и пропаганды.
